Неточные совпадения
А
день сегодня
праздничный,
Куда пропал народ?..»
Идут селом — на улице
Одни ребята малые,
В домах — старухи старые,
А то и вовсе заперты
Калитки на замок.
Слава о его путешествиях росла не по
дням, а по часам, и так как
день был
праздничный, то глуповцы решились ознаменовать его чем-нибудь особенным.
Кити видела, что с мужем что-то сделалось. Она хотела улучить минутку поговорить с ним наедине, но он поспешил уйти от нее, сказав, что ему нужно в контору. Давно уже ему хозяйственные
дела не казались так важны, как нынче. «Им там всё праздник — думал он, — а тут
дела не
праздничные, которые не ждут и без которых жить нельзя».
Прогулки, чтенье, сон глубокой,
Лесная тень, журчанье струй,
Порой белянки черноокой
Младой и свежий поцелуй,
Узде послушный конь ретивый,
Обед довольно прихотливый,
Бутылка светлого вина,
Уединенье, тишина:
Вот жизнь Онегина святая;
И нечувствительно он ей
Предался, красных летних
днейВ беспечной неге не считая,
Забыв и город, и друзей,
И скуку
праздничных затей.
Женщина. А что народу-то гуляет на бульваре!
День праздничный, все повышли. Купчихи такие разряженные.
— Я не выношу
праздничных улиц и людей, которые в седьмой
день недели одевают на себя чистенькие костюмы, маски счастливцев.
В ясные
дни выходил гулять на Невский и, наблюдая, как тасуется
праздничная публика, вспоминал стихи толстого поэта...
Многие обрадовались бы видеть такой необыкновенный случай:
праздничную сторону народа и столицы, но я ждал не того; я видел это у себя; мне улыбался завтрашний, будничный
день. Мне хотелось путешествовать не официально, не приехать и «осматривать», а жить и смотреть на все, не насилуя наблюдательности; не задавая себе утомительных уроков осматривать ежедневно, с гидом в руках, по стольку-то улиц, музеев, зданий, церквей. От такого путешествия остается в голове хаос улиц, памятников, да и то ненадолго.
Только и слышишь команду: «На марса-фалах стоять! марса-фалы отдать!» Потом зажужжит, скользя по стеньге, отданный парус, судно сильно накренится, так что схватишься за что-нибудь рукой, польется дождь, и
праздничный, солнечный
день в одно мгновение обратится в будничный.
Да, прекрасны окрестности Манилы, особенно при вечернем солнце:
днем, в полдень, они ослепительны и знойны, как степь. Если б не они, не эта растительность и не веселый, всегда
праздничный вид природы, не стоило бы, кажется, и ездить в Манилу, разве только за сигарами.
Без
дела слонялись по парадным комнатам, ведя между собой бессвязные и вялые разговоры, опасаясь замарать или разорвать хорошее платье, которое ради праздника надевали на нас, и избегая слишком шумных игр, чтобы не нарушать
праздничное настроение.
Но особенно он памятен мне в
праздничные вечера; когда дед и дядя Михаил уходили в гости, в кухне являлся кудрявый, встрепанный дядя Яков с гитарой, бабушка устраивала чай с обильной закуской и водкой в зеленом штофе с красными цветами, искусно вылитыми из стекла на
дне его; волчком вертелся празднично одетый Цыганок; тихо, боком приходил мастер, сверкая темными стеклами очков; нянька Евгенья, рябая, краснорожая и толстая, точно кубышка, с хитрыми глазами и трубным голосом; иногда присутствовали волосатый успенский дьячок и еще какие-то темные, скользкие люди, похожие на щук и налимов.
Старик даже головы не повернул на дерзкий вызов и хотел уйти, но его не пустили. Толпа все росла. Пока ее сдерживали только старики, окружавшие Тита. Они видели, что
дело принимает скверный оборот, и потихоньку проталкивались к волости, которая стояла на горке сейчас за базаром.
Дело праздничное, народ подгуляет, долго ли до греха, а на Тита так и напирали, особенно молодые.
Попадались и другие пешеходы, тоже разодетые по-праздничному. Мужики и бабы кланялись господскому экипажу, — на заводах рабочие привыкли кланяться каждой фуражке. Все шли на пристань. Николин
день считался годовым праздником на Ключевском, и тогда самосадские шли в завод, а в троицу заводские на пристань. Впрочем, так «гостились» одни раскольники, связанные родством и многолетнею дружбой, а мочегане оставались сами по себе.
Вечером того
дня, когда труп Жени увезли в анатомический театр, в час, когда ни один даже случайный гость еще не появлялся на Ямской улице, все девушки, по настоянию Эммы Эдуардовны, собрались в зале. Никто из них не осмелился роптать на то, что в этот тяжелый
день их, еще не оправившихся от впечатлений ужасной Женькиной смерти заставят одеться, по обыкновению, в дико-праздничные наряды и идти в ярко освещенную залу, чтобы танцевать петь и заманивать своим обнаженным телом похотливых мужчин.
Хозяйку углов захватили еще два
дня тому в полицию; жильцы разбрелись,
дело праздничное, а оставшийся один халатник уже целые сутки лежал мертво пьяный, не дождавшись и праздника.
Не велик твой угол, не веселит ничьего взора твое убожество, но в этот
день и твоя бедная комнатка вымыта и прибрана по-праздничному, дети одеты в чистеньких ситцевых рубашонках, а жена гордо расхаживает в до невозможности накрахмаленной юбке.
Кто не согласится, что под внешней обстановкой большей части свадеб прячется так много нечистого и грязного, что уж, конечно, всякое тайное свидание какого-нибудь молоденького мальчика с молоденькой девочкой гораздо выше в нравственном отношении, чем все эти полуторговые сделки, а между тем все вообще «молодые» имеют какую-то
праздничную и внушительную наружность, как будто они в самом
деле совершили какой-нибудь великий, а для кого-то очень полезный подвиг.
На следующий
день Санин лежал еще в постели, как уже Эмиль, в
праздничном платье, с тросточкой в руке и сильно напомаженный, ворвался к нему в комнату и объявил, что герр Клюбер сейчас прибудет с каретой, что погода обещает быть удивительной, что у них уже все готово, но что мама не поедет, потому что у нее опять разболелась голова.
Романы шли шесть раз в неделю, а по воскресеньям шел фельетон И.И. Мясницкого, его сценки из народного или купеческого быта. И.И. Мясницкого читала
праздничная публика, а романы, можно сказать, читались более широко. Каждый романист имел свои два
дня в неделю. Понедельник и среда — исторический роман Опочинина, вторник и пятница — роман из высшего круга с уголовщиной «Синее домино» (псевдоним А.И. Соколовой), а среда и суббота — А.М. Пазухин, особый любимец публики, дававший постоянных подписчиков.
Весело было теперь князю и легко на сердце возвращаться на родину.
День был светлый, солнечный, один из тех
дней, когда вся природа дышит чем-то
праздничным, цветы кажутся ярче, небо голубее, вдали прозрачными струями зыблется воздух, и человеку делается так легко, как будто бы душа его сама перешла в природу, и трепещет на каждом листе, и качается на каждой былинке.
На третий
день он вышел к утреннему чаю не в халате, как обыкновенно, а одетый по-праздничному в сюртук, как он всегда делал, когда намеревался приступить к чему-нибудь решительному.
— Кроме Рождества,
праздничными в остроге были еще два
дня Пасхи.]
«А что же мне нужно? и что это такое я отыскиваю?.. Какое зачало? Какой ныне
день?» — соображает Ахилла и никак не добьется этого, потому что он восхъщен отсюда… В ярко освещенном храме, за престолом, в светлой
праздничной ризе и в высокой фиолетовой камилавке стоит Савелий и круглым полным голосом, выпуская как шар каждое слово, читает. «В начале бе Слово и Слово бе к Богу и Бог бе Слово». — «Что это, господи! А мне казалось, что умер отец Савелий. Я проспал пир веры!.. я пропустил святую заутреню».
Владя молчал, смотрел на своих мучителей, поеживался плечами и улыбался сквозь слезы. Отец у него крут. Владя старался утешить себя, думая, что это — только угрозы. Неужели, думал он, в самом
деле захотят испортить ему праздник? Ведь праздник —
день особенный, отмеченный и радостный, и все
праздничное совсем несоизмеримо со всем школьным, будничным.
Узнав, что красавица принимает всех чиновников, приезжающих к ее отцу, Алексей Степаныч (станем звать его полным именем), как чиновник, служивший в Верхнем земском суде, стал постоянно являться с поздравлениями по
праздничным и табельным
дням в приемной товарища наместника...
На другой
день был праздник. Вечером весь народ, блестя на заходящем солнце
праздничным нарядом, был на улице. Вина было нажато больше обыкновенного. Народ освободился от трудов. Казаки через месяц сбирались в поход, и во многих семействах готовились свадьбы.
Подрядчик. Праздничное-то
дело так бывает, друг сердечный, что и получишь, да домой не донесешь.
— Дай-то господи!.. а что-то не верится. Я сам слышал, как курьер сказал: победа! Слова радостные, да лицо-то у него вовсе не
праздничное. Кабы в самом
деле заступница помогла нам разгромить этих супостатов, так он не стал бы говорить сквозь зубы, а крикнул бы так, что сердце бы у всех запрыгало от радости. Нет, Иван Архипович! видно, худо
дело!..
Круглова. И то, гляди, зайдет;
день сегодня
праздничный, что ему дома-то делать! Вот тебе и кавалер; не я искала, сама обрящила. Вольница ты у меня. Ты его как это подцепила?
На Банной горе, как и
днем, толпился
праздничный народ, хотя в темноте только и видно было, что спокойные огоньки на противоположной слободской стороне; внизу, под горой, горели фонари, и уже растапливалась на понедельник баня: то ли пар, то ли белый дым светился над фонарями и пропадал в темноте.
Практический Шульц или не знал этой струнки в Истомине, или поддерживавшееся понемножечку целый
день слегка
праздничное состояние головы Фридриха Фридриховича делало его несколько бестактным.
Ни разу не был в
дни веселья
Так разноцветен и богат
Тамары
праздничный наряд.
В Николин
день Артамонов устроил для рабочих сытный,
праздничный обед с водкой, брагой; столы были накрыты на дворе, бабы украсили его ветками елей, берёз, пучками первых цветов весны и сами нарядились пёстро, как цветы.
День был тогда
праздничный; я приказал рогоженную кибитку свою остановить перед церковью и вошел так тихо, что никто не обратился.
Был солнечный, прозрачный и холодный
день; выпавший за ночь снег нежно лежал на улицах, на крышах и на плешивых бурых горах, а вода в заливе синела, как аметист, и небо было голубое,
праздничное, улыбающееся. Молодые рыбаки в лодках были одеты только для приличия в одно исподнее белье, иные же были голы до пояса. Все они дрожали от холода, ежились, потирали озябшие руки и груди. Стройно и необычно сладостно неслось пение хора по неподвижной глади воды.
Не хотелось бы мне употреблять такое
праздничное слово: пир; но всякое другое слово не соответствовало бы самой сущности
дела.
Главная улица городка, хорошо укатанная крестьянскими санями, улица, на которой, чаруя взор, висели — вывеска с сапогами, золотой крендель, красные флаги, изображение молодого человека со свиными и наглыми глазками и с абсолютно неестественной прической, означавшей, что за стеклянными дверями помещается местный Базиль, за тридцать копеек бравшийся вас брить во всякое время, за исключением
дней праздничных, коими изобилует отечество мое.
Настали какие-то светлые,
праздничные, ликующие
дни, и сияние их озаряло даже подземелье Гамбринуса. Приходили студенты, рабочие, приходили молодые, красивые девушки. Люди с горящими глазами становились на бочки, так много видевшие на своем веку, и говорили. Не все было понятно в этих словах, но от той пламенной надежды и великой любви, которая в них звучала, трепетало сердце и раскрывалось им навстречу.
Настал
день обеда! Гости съехались. Нас позвали, и мы в
праздничных киреях, отдав должный, почтительный решпект, стали у дверей чинно. Гости осмотрели нас внимательно и, казалось, довольны были нашею «внешностью» (слово заимствованное) и приемами. Особливо же Алексей Пантелеймонович: он-таки даже улыбнулся и принялся испытывать Петруся. Подумавши, поморщась, потерши лоб, наконец спросил:"Сколько российская грамматика имеет частей речи?"
Домине Галушкинский, как следует при получении от благотворителя какой милости, встал, поклонился батеньке низко, благодарил за лестное ободрение посильных трудов его, сел с повторением поклонов и усладился выпитием рюмки до
дна и заключил похвалу сему напитку риторическою фигурою:"Таковый напиток едва ли и боги на Олимпе пьют в
праздничные дни".
Зоркий и опытный в этих
делах его взгляд скоро отличил тут даже нечто особенное: по слишком любезному приему родителей, по некоторому особенному виду девиц и их наряду (хотя, впрочем,
день был
праздничный) у него замелькало подозрение, что Павел Павлович схитрил и очень могло быть, что внушил здесь, не говоря, разумеется, прямых слов, нечто вроде предположения об нем как о скучающем холостяке, «хорошего общества», с состоянием и который, очень и очень может быть, наконец, вдруг решится «положить предел» и устроиться, — «тем более что и наследство получил».
Наступил
день Рождества. Все мы были одеты в
праздничном и вышли с гувернерами и боннами к чаю. В зале кроме множества родных и гостей, стояло духовенство: священник, дьякон и два дьячка.
День был
праздничный, и народ толпился кучей.
Курицын.
Дело, брат,
праздничное, так оно перед чайком-то бы того… по малости. Аль сам-то не пьешь?
В конце ноября, в ясный зимний
день, в слободу явились гости. Утром, возвращаясь из поездки в город, приехал тунгусский поп. Вскоре после этого у наших ворот остановились санки, в которых сидели Маруся и Тимоха. Их сопровождали три верховых якута, — может быть, случайно, но всем это показалось чем-то вроде почетного эскорта, которым наслег снабдил жену своего защитника. Маруся была одета по-праздничному, и в ее лице показалось мне что-то особенное.